За неделю я вскопал довольно большой участок. У огородников с Татаркиной балки я добыл три ведра картошки (мелкой, не чета моей), немного семян репы, укропа, небольшую связку чеснока и крынку (литра на полтора) лука-севка. "Моя" картошка пустила обильные ростки и я, вспомнив какую-то детскую книжку, где девочка с одного клубня, укореняя оборванные проростки, получила чуть ли не тысячу кустов, проростки ободрал и посадил их укореняться в корзину с песком. Тысяча — не тысяча, а с полсотни проростков успешно начали расти. В глиняных черепках, поставленных в "помидорный" парничок: в нем хоть тепло было, в отличие от дома — потому что лишних дров, чтобы дом отопить, не было. То есть печь мы топили, но лишь вечером. А, поскольку днем в доме не сидели, и он выстывал довольно сильно. Парничок тоже выстывал, но ночью, когда, по моему мнению, растения и так особо не росли — зато им было днем и светло, и тепло.
Из помидорных семян проросли всего девять, и за почти три недели помидорки вымахали сантиметров на двадцать. По бабушкиному методу я оборвал вершинки и поставил их укореняться в воду. Чуть позже так же поступил и с боковыми веточками, обильно появившимися после отрывания верхушки. Так что к пятнадцатому апреля у меня было уже с полсотни помидорных кустов разного размера.
А еще были готовы к посадке чуть ли не две сотни маленьких капуст.
В воскресенье двадцать девятого марта я снова собрался в Царицын. Собственно, и не собирался, просто Евдокия сказала что "бабы поедут на рынок молоко продавать", и я решил напроситься с ними. Бабы в город отправились по реке, на лодке, собрав лодочнику по три копейки за проезд. У меня копеек уже не было, но я поговорил с лодочником и проезд "оплатил" греблей. Все-таки грести больше двадцати верст против течения — дело утомительное, и лодочник моему предложению обрадовался. Тем более и по течению столько грести — тоже не подарок.
Отплыли мы еще до рассвета, и уже часам к восьми приплыли в Царицын. Со стороны пристаней Царицын оказался таким же грязным и вонючим, как и со стороны тракта, но все же это был именно город: с реки были видны двух- и даже трехэтажные дома, дымили многочисленные трубы, возвышались несколько колоколен. Но главным признаком именно города был для меня гудок паровоза.
В обратный путь народ собирался отправиться часа в два, так что времени у меня было сколько угодно. Со временем проблем не было, были проблемы с финансами, точнее, с полным их отсутствием. В город-то я не просто так приехал, была у меня идейка небольшая — но вот денег на ее реализацию не было и железнодорожная станция давала мне небольшую надежду на ее исполнение. Точнее — помойка при железнодорожных мастерских.
Станцию я нашел довольно быстро, минут за двадцать — и удивился, что проход в станционные мастерские был совершенно свободным. В сами мастерские я заходить не стал, а с полчаса бродил вокруг, выискивая, куда тут сваливают всякие производственные отходы. На меня не то чтобы никто внимания не обращал — и куртка моя, и ярко-синяя сумка-рюкзачок выглядели очень необычно, но мастеровые (я думаю, что мастеровые — все в каких-то одинаковых черных куртках), бросив на меня взгляд, как-то быстро уходили. Но вот где-то через полчаса из мастерской вышел мужчина в том, что безо всяких сомнения я бы назвал мундиром, и быстрым шагом направился прямо ко мне:
— Вы из какого ведомства? И что тут ищите?
— Я не из ведомства, а ищу что бы тут ненужное украть…
— Извините, что? Украсть? — в голосе его было больше изумления, чем возмущения.
— Не совсем украсть… Видите ли, я инженер, русский инженер — но из Австралии, сколь ни странно это звучит — и волею судеб остался без денег и документов. Чтобы заработать какие-то деньги, решил изготовить одну конструкцию — но мне нужно несколько кусков металла, небольших — а купить мне их не на что. Вот я и подумал — может быть мастерские выбрасывают какие-то ненужные обрезки? Мне-то совсем немного нужно…
Мужчина ненадолго задумался и вдруг спросил:
— Where are you from, you say?
— Actually I"m from Adelaide, Australia. Graduated at Adelaide University as an electrical Engineer, but being Russian citizen after losing a family decided to come back to Russia. But… Anyway, to make a long story short I'm here without any money but I have to do something for my rescue guy. And I really needed with couple of pieces of iron…
— Извините… может, я смогу вам чем-то помочь? Какую-то сумму денег…
— Спасибо, но не надо денег. То есть деньги мне конечно нужны, но я предпочитаю их все же заработать. Так что я бы предпочел помощь в виде обрезков железа.
Мужчина помолчал немного, а потом предложил:
— Мы вообще-то железо сдаем в лом на заводы, но, я думаю, в вашем случае дорога убытков не понесет. Пройдемте в мастерскую, посмотрим, что я смогу для вас сделать.
Мастерская оказалась довольно просторным помещением (с двумя рельсовыми путями метров по тридцать), в котором сбоку стояла пара забавных токарных станков — длинными ременными передачами "привязанные" к валу, проходящему под потолком. Было там и пяток слесарных верстаков с тисками. Я вообще-то имел в виду как раз "попроситься" в какую-нибудь мастерскую — в мое время это обычно делалось без проблем, и поэтому-то и захватил инструмент, а уж к тискам тут, думаю, меня допустят — все равно за ними никого не было. А в углу стоял большой ящик, в котором лежали разнообразные обрезки железа.
Достав рулетку (сопровождающий меня мужчина посмотрел на нее с явным интересом) я быстро нашел несколько пригодных для моих целей обрезков листа. Подумав, что на коленке резать их будет менее удобно, я спросил, указывая на тиски:
— Разрешите воспользоваться?
— Вам рабочих позвать?
— Лучше я сам. Ну какой это инженер, если не может сделать все лучше любого работяги? — процитировал я любимую поговорку Василича. Правда Василич ее применял для того, чтобы послать меня сделать что-то вместо него… но на местного инженера она произвела очень положительное впечатление. А еще большее впечатление на него произвела бошевская дрель, которой я быстренько насверлил в железках нужные мне дырки.
— Какой интересный у вас инструмент! От чего он работает? Это австралийского производства? Думаю, что нам стоит заказать такой тоже. Он очень дорогой?
— Он, извините за прямоту, бесценный. Экспериментальный образец, и больше таких в мире пока нет.
— Жалко, конечно, уж больно ловко вы отверстия их сверлили. А сами сверла? Тоже экспериментальные?
— Нет, сверла обычные, быстрорежущие — сверла у меня были самые что ни на есть отечественные, но Василич предпочитал заокеанские, к чему и меня склонял с историческими примерами, так что ответ я вроде бы знал — Rapid Drill, такие есть германские, английские есть, но сейчас американские — самые лучшие. Но и тут я вам помочь не могу — сам не знаю, как фирма называется, которая их делает. А вот вы мне помогли очень сильно — я уложил железяки в рюкзачок, запаковал и убрал дрель. — Еще раз большое спасибо, но мне уже наверное пора идти.
— Да, конечно. Ой, извините, забыл представиться: Илья Ильич Архангельский, инженер, помощник начальника станции.
— Очень приятно. Меня зовут Александр Волков, тоже инженер, но просто инженер — я улыбнулся.
— Если вам ещё что-то понадобится, то вы заходите, спросите меня — я всегда постараюсь помочь. Если опять на воскресенье придется, то сразу попросите мастеровых ко мне домой проводить, я недалеко живу. Ведь у вас, как я понял, своей мастерской нет?
— Нет, но будет. Не сразу конечно, но заработаю немного — и будет.
— А вы где остановились?
— В Ерзовке. Так получилось…
— Ах, ну да, ну да… До свидания! И успеха вам!
Отобранные мною железки были обрезками той же самой, похоже, "лопатной" стали, длиной сантиметров по сорок и шириной — по семь. В мастерской я лишь сточил заусенцы — чтобы рюкзак не порвался, согнул как мне надо и просверлил по паре дырок для крепежа. Кроме них, я захватил пяток обрезков стальной проволоки, на вид миллиметров пять толщиной и еще обрезок железа величиной с ладонь толщиной миллиметра три. И под конец — пару десятков совсем уж обрезков листа, сантиметра два-три шириной и десять-пятнадцать — длиной.