Мне – согласно "лицензионному контракту" – с каждой коробки причитался один цент. Десять килодолларов в неделю. Ну а "оставшиеся" четыре цента прибыли с яичной торговли Борис Титыч просто похвастаться привез – как раз миллион и вышел.
– Порадовали вы меня, Борис Титыч, причем не деньгами, а верным пониманием дела. Я-то попросил вас приехать как раз чтобы рассказать детали следующего этапа обворовывания американцев…
– А разве мы обворовываем? – обиделся тот.
– Любая торговля – суть кража, если торговец продает товар дороже чем сам покупает. Но нам пока это на руку, так что давайте… хотя после столь сытного обеда было бы неплохо и отдохнуть, а я обещал вам показать, как пишутся книжки. Так что предлагаю перейти в гостиную, и вы увидите процесс с самого начала.
В гостиной – в полном соответствии с распорядком дня – уже сидели Дина за своей (все той же) партой и еще одна девушка, по имени Марша Талбот, которую мне прислал из Америки технический директор "Американского издательского дома" Сэм Салливан. Марша была мало того что урожденной американкой, но и стенографисткой, причем Сэм отобрал ее из пары дюжин претенденток как самую "талантливую". Знающая (и стенографирующая) английский, испанский и французский, за полгода она уже освоила некоторые русские слова, но пока просто сидела и скучала – ее очередь не подошла еще.
Усадив Демина поудобнее, я взгромоздился в кресло, стоящее посередине гостиной, и, открыв рот, начал:
– С третьей страницы, в середине строки: Посланник. Абзац. Закурив трубку Питер Блад, бакалавр медицины, склонился над горшками с геранью, цветущей на окне его комнаты, смотрящими на улицу Уотер Лейн в городке Бриджуотер…
Много лет тому назад, когда Саша Антоневич вообще не отреагировал на имя Питера Блада, я произвел некоторые поиски и выяснил, что в последний год века девятнадцатого в Британии успел появиться автор заинтересовавших публику приключенческих рассказов Рафаэль Сабатини, но – по крайней мере года так до тысяча девятьсот седьмого – свой знаменитый роман он даже не начинал писать. Ну а кто опоздал, тот, как говорится, не успел…
В отличие от книг моего тезки Мелентьевича "Одиссею капитана Блада" наизусть я, конечно же, не помнил – впервые ее прочитал в возрасте лет десяти, в последний раз – лет в четырнадцать. Но некоторые мелочи и общая канва романа в памяти осталась, а недостающее я наковырял в исторической литературе, описывающей времена Якова Йоркского и эпоху англо-испанского противостояния на Карибах. И даже как-то давно уже побывал на Тортуге – где вообще все оказалось выглядящим совершенно иначе, чем представлялось после прочтения романа. Зато теперь "зрелищность" книги наверняка улучшится, ну а просто "нанизывать слова на фабулу" я давно научился. Любой, кому придется несколько раз "пересказать своими словами" тех же "Пиратов Карибского моря", научится…
Минут за пятнадцать я справился с первой главой, а тут началось самое интересное – для Бориса Титыча, по крайней мере. Я взял протянутые Диной исписанные листы бумаги, и начал читать… ну да, читать, только перед произнесением текста вслух переводя его на английский. А Марша, даже позы практически не изменив, начала зачитанное стенографировать. Вообще-то стенография – великое дело, Дина была конечно в чистописании недосягаема, но Марша все записывала раза в два-три быстрее. Так что минут через пять, может через семь она отложила блокнот… взяла другой, и я стал снова читать тот же текст, но уже на испанском. Я вообще-то думаю, что "Одиссея" испанцам не очень понравится, но на юге США испаноязычных много – так зачем их-то обделять правом принести мне копеечку?
Когда я закончил и встал, Борис Титыч тоже поднялся и, когда вы уже шли ко мне в кабинет, поинтересовался:
– И что это было?
– Новый роман. Сами видели: полчаса, и уже процента три книги готово, причем на трех языках сразу. Сейчас русский текст Дина отдаст на перепечатку на пишущей машине, а два других… Их Марша просто продиктует пишбарышням, потому что она, сколь ни странно, буквами писать не умеет… пишбарышень Сэм Салливан прислал тоже лучших, так что часа через два русский текст уже отправится в издательство Леры Федоровой в набор, а иностранные – курьером в Америку. Обычно я так отдыхаю с часок после обеда, и на книгу уходит всего пара недель. Так что пара дюжин романов в год – далеко не предел…
– Вы знаете что, Александр Владимирович? – с каким-то скрытым ехидством в голосе и хитринкой в глазах спросил уже Чёрт Бариссон, усаживаясь в кресло. – Лично меня радует, что издательство ваше одной из первых напечатало "Черную курицу".
– Но ведь ее-то меньше сотни тысяч копий удалось продать?
– Это так, но покупатели книг "Американского дома" теперь точно знают, что книги издаются в том числе и очень старые… так что они думают, будто русский писатель Волков уже старик, если не отошел уже в мир иной, и издаются труды всей его жизни. Если бы они узнали, что вы пишите книгу за две недели, то наверное перестали бы их покупать: в обществе думают, что написать хорошую книгу быстрее чем за полгода-год невозможно.
– Ну вы преувеличиваете… просто времени у меня не хватает. Первые-то две книги "Волшебника" я вообще за пять дней продиктовал – когда больше ничего делать не мог, а лежал парализованный. А сейчас – сейчас приходится вот так по часику в день как-то выкраивать из всего кома иных дел. К которым мы и перейдем: у вас, как я понял, яичная компания одна?
– Конечно, зачем бы их много плодить? Пока у меня есть монополия на упаковку… я думаю, что еще где-то через год можно продажу яиц довести миллионов до сорока в неделю.
– А заводиков по выделке коробок у вас уже шесть?
– Пока да, но нужно еще столько же выстроить. Расходы на них невелики, особенно по сравнению с выгодой…
– Борис Титыч, вы подберите себе людей из тех, кому доверяете полностью и кто английским хорошо владеет. Мы их ещё языку подучим… вам срочно нужны как раз пять крупных конкурентов. Скажем, кроме вашей Голден Эггс пусть появятся какие-нибудь Юнайтед Эггс, Американ Эггс, Чикен Фармс – названия придумайте сами. Вы все будете люто конкурировать, цены друг другу сбивать… пока не собьете, скажем, центов до семи на дюжину. Оптом…
– Зачем же? Это все одно что просто торговцам деньги отдать! Нам же и по девяти центов пока их не хватает… знаю, что кое-кто уже и по девять с половиной-десять перепродает у меня закупленное, и цену не снижать, а повышать можно!
– Покупатель такого снижения цен не заметит, но цену мы в острой конкуренции сами с собой снижать будем – снижать затем, что поставлять эти яйца вы будете только торговым сетям, которыми мы с вами сейчас и займемся. Причем сетей этих тоже будет шесть… Значит, подбираете людей, они у вас заводы лишние официально выкупят – как раз ваш миллион и пригодится, и начинаете ценовую войну. А на оставшиеся денежки будем растить торговые сети – сети, которыми мы будем ловить доллары. Много долларов…
Глава 8
Евсей Матвеевич оглядел притихших парней и, старательно изображая из себя "старого мастера", начал урок. Вообще-то "мастер", да еще "старый" из него получался неважный: все же в двадцать один год изображать такое перед односельчанами, с которыми еще пару лет назад в лапту играл, довольно трудно, однако ученики внимали каждому слову. Ну еще бы – ведь и настоящие старые сапожники не умели делать и половины того, что легко творил Евсей.
Хотя еще полгода назад и сам Евсей Евсеев такого делать не умел. И не научился бы – если бы господин Волков не послал его учиться аж в саму Францию. Посулив, конечно, что по возвращении станет он не просто мастером, а Главным мастером обувной фабрики.
Оттуда же, из Франции, были привезены и машины, которые толстую кожу сшивали как простую тряпку, и с сотню колодок, на которых кожа приобретала форму башмаков. А еще несколько машин были сделаны уже самим господином Волковым… то есть по его поручению на его заводе, и теперь каучуковая подметка почитай сама к башмаку приделывалась.