— И сколько же таких прокатных станков понадобится, чтобы за месяц хотя бы миллион гильз сделать?
К счастью, нужное слово я знал, и его произнес:
— Один, один потребуется станок. Только немного необычный…
Следующую неделю я провел в обществе Евгения Ивановича. Забавная была неделя.
В "день первый" Чаев просто слушал, и с его губ практически не сходила снисходительная улыбка. На второй — улыбка исчезла, сменившись настороженной озабоченностью. Два последующих дня мы сидели бок о бок, рисуя в большой тетради различные наброски. Вырывая друг у друга карандаши, зачеркивая нарисованное и рисуя снова. А три последующих дня — крутили ручку арифмометра, листали справочники и каталоги, строили таблицы и графики.
Наконец Евгений Иванович подвел черту под нашим "творческим общением":
— Выходит, Александр Владимирович, что возможно уложиться в четыреста без малого тысяч рублей и за полгода станок построить. Если ничего непредвиденного не случится.
— На непредвиденное еще сто тысяч положим, а станков будем делать сразу два — ведь выходит, что времени на два станка потребуется столько же, сколько и на один, так?
— Разве что рабочих потребуется подыскать, там же оснастки, оправки те же, высокой точности много сделать потребуется. А это дело не быстрое, вряд ли в тот же срок уложиться получится.
— Ну оснастку-то и на стороне заказать несложно. А для надежности сразу три комплекта закажем, у шведов, немцев и в Америке. Надо успеть.
— Вы знаете, Александр Владимирович, первый раз встречаюсь с хозяином завода, который хочет не подешевле, а побыстрее. Если бы не знал, как вы с авто выпуск придерживали, подумал бы, что не в себе вы малость.
— А сейчас так не думаете?
— Сейчас — нет. Сейчас я думаю, что вы лучше всех знаете, как эти затраты окупятся, если в срок все сделать. И все, что можно, сам сделаю, чтобы в срок уложиться.
Глава 23
Василий Васильевич Блогов внимательно наблюдал сквозь стеклянную стену, как трое рабочих затаскивали через шлюз громоздкий котел. Шлюз находился на противоположной стене "стеклянной комнаты", и рабочие спинами закрывали дверь — но Василий Васильевич не волновался по поводу возможных ошибок: там, напротив него, стоял и следил за рабочими другой инженер, Сергей Викентьевич Апушкин. Объединяло инженеров то, что при встрече с каждым из них хозяин завода — молодой парень — широко улыбался.
Впрочем, не только это: оба приняли очень странное предложение поработать (хотя и за невероятный оклад жалования) на весьма странном заводе в какой-то дыре — а теперь, глядя, как эта "дыра" быстро превращается в город-сказку, оба радовались тому, что получили эту работу. И оба, по большому счету, не совсем понимали, зачем они ее делают…
Рабочие закрыли шлюз и теперь уже Блогову предстояло контролировать правильность выполнения всех операций. Однако многомесячные "тренинги", как именовал обучение англоязычный хозяин, дали результаты вполне положительные: рабочие аккуратно подсоединили шланги высокого давления к котлу с расплавленным алюминием, закрепили горловину слива на кокиле, открыли клапан. Всё исполнили верно, и даже немного быстрее установленного времени. А теперь доставали из форм горячие еще детали, вставляли заглушки и закрепляли их на станке-качалке, быстро макающем детали в ванну с расплавленным алюминием…
К Василию Васильевичу подошел Сергей. Это была их давнишняя шутка: сорокашестилетний Апушкин именовал двадцатипятилетнего Блогова исключительно по отчеству, сам же принимал обращение по имени:
— Ну что, Васильевич, думаю, что смысла особого в нашем надзоре более нет. За последнюю неделю ни одной ошибки не сделали.
— Конечно. Мне временами кажется, что после полугода этих "тренингов" и медведи все без ошибок сделали бы, — ответил Блогов, когда они уже шагали в механический цех.
— Вряд ли: медведи расплавленных металлов всяко побоялись бы. Но я всё же не понимаю: зачем делать столь сложно? — Апушкин снова завел ставший уже традиционным разговор.
— А в лаборатории подтвердили, что силумин быстро окисляется.
— Конечно окисляется! Эта отливка, работая вечно в масле, годков так через десять даже блестеть перестанет! Волков что, собирается выделывать вечные двигатели?
— Не удивлюсь и такому, хотя думаю, что завод готовят для выделки чего-то иного. Зачем бы в противном случае в городишке этом инженеров заводить больше чем в Калуге?
— Вижу, давненько Вы в Калуге не были, там на заводе Гаврилова, говорят, инженеров уже за полста работает. Но возможно что Вы и правы: нынче утром приехали архитекторы от Мешкова, говорят, что будут ставить еще два инженерных дома. Также сказывали, что на неделе и от Васильева едут, ставить для Загоскина целый "Криогенный институт". Да и театр…
Это хорошо, когда есть на кого положиться. Потому что в противном случае всё пришлось бы делать самому. Однако и в совсем не противном случае пришлось: чаще сделать что-либо именно самому означает крупно сэкономить. А когда денег мало, это становится очень важно.
В октябре снова пришлось ехать в Штаты — уж больно много требовалось купить именно за океаном. Например, медь. Вот взять, к примеру, винтовочную гильзу — как ни крути, а весит она двадцать пять грамм, в основном именно меди: стальная гильза у Чаева пока не "пошла", уж слишком "нестабильным" оказался материал: каждая плавка стали слишком сильно отличалась от других. Миллион гильз — уже двадцать пять тонн. А у японцев армия, если мне память не изменяет, триста тысяч человек, и на каждого нужно потратить не меньше тысячи патронов. То есть, семь с половиной тысяч тонн меди. А ведь медь нужна и для пуль, и для пушечных гильз, и для много чего еще. Тот же кабель делать… Необходимо купить миллион пудов меди — за три с половиной миллиона долларов. А такой контракт подписывать с клерком никто не будет.
Хорошо, что поставщиков этой меди искать не пришлось: оказалось, что Генри Роджерс ещё и в медной промышленности не последний человек. Настолько не последний, что шестнадцать тысяч тонн меди было отгружено в мой адрес через неделю. Точнее, в адреса: половина отправилась в Ростов, а половина — сразу во Владивосток.
Сто тысяч тонн стального листа для автомобилей — это дополнительная пара миллионов, а ведь нужен и другой лист, для кораблей. Ещё — трубы, профили… Генри (опять Роджерс, он, оказывается, и от Карнеги смог "унаследовать" его стальной бизнес) подписал общий контракт на семь миллионов. И разнообразные станкостроительные фирмы — еще почти на тридцать.
Забавно: металл у американцев стоил почти в полтора раза дешевле, чем в Европе (и вдвое дешевле, чем в России). А станки — на четверть дороже. Но американцы их делали раза в два, а то и в три быстрее, чем европейцы. И не спрашивали, зачем — так что "под шумок" я заказал и небольшой такой заводик по производству азотной кислоты. С двумя аммиачным реакторами, которые проходили под видом "газосушильных колонн". К ним требования были как к пушечным стволам, но янки никаких вопросов не задали.
Впрочем, закажи я пушки — то, думаю, было бы то же самое. По крайней мере заказ "единых патронов" к крупповским семидюймовкам они восприняли спокойно. А смысл закупать снаряды не в Германии был большой: немецкий снаряд вместе с гильзой и зарядом стоил восемьсот марок (то есть триста семьдесят шесть рублей), а американский — всего шестьдесят два доллара (сто двадцать четыре рубля). Правда американцы снаряды поставляли пустые и без взрывателя, гильзы тоже были хоть с капсюлями, но без пороха — но тол в снаряды запихивать на Родине специалистов хватало, да и взрыватели имелись, так что готовый боеприпас обходился мне менее чем в двести рублей, а на десяти тысячах снарядов экономия получалась чуть меньше двух миллионов рублей.