Пока у германцев и австрийцев моторизованных трофеев было мало, проблема топлива их не волновала. Но осенью, набрав в постоянных наступлениях-отступлениях изрядный "трофейный автопарк", германец проблемой занялся — и, конечно, довольно было подобрал подходящую смесь газойля и керосина. После чего русский солдат получил возможность "выгодно продать" мотоцикл за пятьсот рублей, арттягач или грузовик за пять тысяч — и нашлось немало желающих "поправить пошатнувшееся из-за царя финансовое благополучие". Попавшихся — расстреливали, но ведь и попадались далеко не все, а дезертиров ловить в "беспаспортной России" — дело практически безнадежное. То есть паспорта-то были, но без фотографии, а в местечках торговля липовыми паспортами давно стала весьма распространенным видом бизнеса — недаром ведь еще в моей "изначальной истории" все "видные деятели революционного движения" без особых проблем закупали паспорта у шустрых еврейских дельцов.
Как пояснил Николай Иудович, дело осложнялось и тем, что многие офицеры военного времени — бывшие студенты-социалисты — торговле военным имуществом с врагом потворствовали, искренне считая ее "формой борьбы с царизмом". И очень не всегда можно было доподлинно узнать: разбили пропавший мотоцикл при артобстреле или просто продали его за мелкую копеечку. Как точно так же далеко не всегда было понятно, погиб офицер от вражеской пули в бою или он "бизнесменам" в неудачный момент повстречался. Сам Иванов был склонен менее всего валить все на врага: почему-то офицеров погибало в процентном отношении втрое больше чем солдат…
— Вот такие дела, Александр Владимирович…
— Даже не знаю, чем я могу тут помочь. Мотоциклов и тягачей я могу, конечно, еще прислать, но ведь и их продадут немцам…
— Это все потому, что солдат не видит пользы в войне этой. Мы не побеждаем — и это разлагает войско! Поэтому я считаю, что нам нужна крупная победа, и после нее настроения в войсках резко изменятся. Собственно, поэтому я и попросил вас обсудить кое-что.
— Что именно? — по моим впечатлениям, Иванов был одним из очень немногих генералов, действительно разбирающихся в своем деле, а потому способствовать боевым действиям, проводимым под его руководством, я был готов всеми доступными мне средствами. Не финансовыми, конечно, ведь он-то наверняка не денег попросит.
— Ваши броневые машины с пушками очень неплохо себя показали, но ведь используют их по две, редко по четыре вместе. А если бы вы изыскали возможность обеспечить мне их хотя бы сотни две… и на недельку выделили бы ваши вертолеты, то уже через две недели максимум мы бы уже взяли Кракау. Вот смотрите…
Наверное, план Иванова был неплох. По мне, так это просто классический "блицкриг", просто вместо танковых колонн должны были использоваться… ну, тоже танки, только на колесах. А учитывая, что пока еще никто дороги не минировал, мосты не взрывал и вообще "на коммуникациях не гадил", все выглядело очень неплохо. А я ещё "добавил" к плану штурмовку позиций вертолетами (их так и осталось всего два) и штурмовиками (Володя Ветчинкин изготовил с полсотни своих машин с титаномагниевой броней, но Армия их не закупила из-за дороговизны), и теперь осталось обсудить с Лихачевым сроки поставки "танков на колесах". Вот только обсуждение так и не случилось…
Глава 40
Господин Бочваров пребывал в самом мрачном расположении духа. Вообще-то его работа и не предполагала какого-либо особого веселья, но всегда имелась возможность (а часто — даже необходимость) от нее оторваться, отдохнуть недельку-другую от созерцания мерзких рож "единомышленников" и выслушивания их людоедских планов… кстати, очень хорошее определение господин Волков им дал. Но это было раньше, а сейчас обстановка "на службе" столь резко изменилась, что дальнейшее должное исполнение обязанностей для господина Бочварова стало весьма сомнительным.
Ну, это если "обязанности" эти оставить прежними. А ведь можно и иначе их представить. Тем более, что во время многочисленных отпусков организовал он (по совету тестя) небольшую, но очень сплоченную группу весьма изрядно подготовленных профессионалов. А поучиться им было у кого: Мария Петровна периодически отсылала на Кубу "на отдых для поправки здоровья" сотрудников "личной охраны", это здоровье временно утративших по той или иной причине, а те — дабы "не терять профессиональных навыков" — с удовольствием приминали участие в "забавах", организованных господином Бочваровым для охранников тестева поместья.
И не напрасно: банда солдат-гринго, периодически промышлявших грабежами в окрестностях своей военной базы, просто бесследно растворилась в горных лесах — и, несмотря на то, что в поисках принимали участие и лучшие люди чуть ли не со всех поместий провинции, никаких их следов найти не удалось. Даже прочесывание леса — всего-то двести кабальерий — силами двух полков гринго ничего не дало. Ну не совсем ничего, еще шестеро гринго домой уже никогда не вернутся, но это — всего лишь несчастные случаи в горах, от каких никто не застрахован.
Сам господин Бочваров был убежден: эти его ребята сделают все задуманное и даже, скорее всего, не оставят серьезных улик. А если даже и оставят — хуже не будет. В конце концов и без того немало народа было в курсе их разногласий в последнее время, а предложенное было полностью в рамках обычных действий этих самых "единомышленников". А если вовремя "напомнить" о рьяном католичестве некоторых участников… но господин Волков отказал. Окончательно и бесповоротно — и господину Бочварову ничего иного и не оставалось.
И теперь, мрачно размышляя о содеянном (а еще больше — о не содеянном), он внутренне ощущал свою правоту. Но почему-то это ощущение лишь увеличивало внутренний раздрай.
— Наверное, действительно нужно некоторое время отдохнуть от дел, в этом господин Волков прав — подумал Светлан. — Но для чего он попросил ждать еще день?
Добрый доктор Айболит — он под деревом сидит. А добрый доктор Батенков предпочитает сидеть в крайнем случае на переднем сиденье моего "лимузина", не выпуская из рук ППА — не зря я "тогда", как оказалось, увлекся доведением Лизиного автомата до совершенства. Совершенство, конечно, тогда было достигнуто несколько относительное, по нынешним временам простая взаимозаменяемость магазинов — и то близка к чуду. Ну а на этот раз и особых чудес не потребовалось, автоматов было изготовлено всего десятка два, исключительно для моей "службы охраны". А "лимузинов", подобных моему, и того меньше, в России их оставалось четыре штуки (еще два по Сьюдад Электрико Машку и Ваську возят). Один — у Оленьки, один — у ее мужа, и два у меня. От обычной "Чайки" — то есть от ГАЗ-69 — они отличались лишь бронированным (из алюмогафниевого сплава) кузовом, пуленепробиваемыми стеклами дюйма в четыре толщиной, сдвоенным (на всякий случай) мотором в полтораста лошадок на двигло, многокамерными шинами с центральной подкачкой, дублированным управлением (причем "второй руль с педалями" был позади передних сидений), хитро спрятанной в крыше выдвижной башенкой с пулеметом, обеспечивающей круговой обстрел — а так обычный "газик"… ценой под пять миллионов рублей.
И больше таких авто вероятно уже и не будет. Я понял, почему в моем "старом прошлом будущем" никто из этого несложного сплава самолетов не делал. Сплав-то получился очень прочный, но технологически никуда не годный. Наверняка гафний тогда был (или будет?) сильно дешевле, чем он доставался мне, но сплав это практически не поддавался обработке давлением. То есть не ковался, не прокатывался — а отливать, скажем, пятимиллиметровый лист на обшивку самолета — спорт для очень крепких духом людей. И после отливки последующая обработка была более чем непростой — так что сделаны эти машинки были скорее из выпендрежа, чем по необходимости.