На Балканах началась очередная война. Я вообще перестал понимать, кто там с кем воюет: сначала болгары, боснийцы, сербы, румыны и греки повоевали с турками — и откусили от изрядно ослабленных итальянскими колониальными захватами в Африке османов большой кусок территории. Потом болгары начали воевать с сербами, греками и румынами — народ решил, что откушенное поделено не по справедливости. И воевавшие против болгар страны, чуть подумав, призвали в союзники турков — не то, чтобы они очень такого союзничка хотели, но выбора у них не осталось: войну начал болгарский царь.
Немец. Фердинанд.
Самое забавное, что немцы с австрияками и сербов подзуживали воевать против болгар, и болгар натравили на всех остальных. Развлекались кто как мог. По мне, так все происходившее на Балканах России вообще никаким боком не касалось, но отечественная пресса просто визжала о том, что там злостно попираются какие-то наши "интересы". Какие — никто не пояснял, типа "и так все знают". А вот я не знал. Религиозно-православные? Так там болгары с сербами, греками и румынами: все как один православные дальше некуда. Торговые? Если не считать перевозимого греческими торговцами зерна, то торговлей там и не пахло. Да и то, греки русский хлеб возили всё больше в Италию и Францию. И тем более не было там интересов территориальных — а если говорить о политических, то все тамошние вояки на Россию поплевывали с высокой колокольни: у них покровителями были державы солидные, вроде тех же Германии, Австро-Венгрии, Италии или Франции с Англией…
Но войны положительно сказались на моем бизнесе: правительство новоиспечённого премьер-министра Милюкова наконец задумалось об армии всерьёз и выделило приличные денежки на срочное довооружение. И казённые заказы порадовали, частично компенсировав прошлогодние расходы.
За два года предстояло поставить на армейские склады двести миллионов винтовочных патронов для Мосинки, и столько же — для "модифицированной" винтовки: Володя Ульянов "доработал" её под "норвежский маузер" и сделал десятизарядной при том же весе. Правда, казне такая винтовка обходилась уже в двенадцать рублей, но правительство вроде как осознало, что в случае войны оружия будет сильно не хватать. Винтовка уже три года выпускалась очень массово — Хон Гёнхо заказал ее для своей армии: отдача меньше, мелким корейцам она оказалась удобнее. К тому же патрон с железной гильзой стоил не пять копеек, а всего три, и унести их солдат мог больше. Заказ на миллион винтовок, кстати, пришёлся вовремя, а то хоть завод после корейских поставок останавливай…
Ещё весьма серьезным (по деньгам) оказался заказ на двадцать тысяч уже давно сделанных автомобилей, "мобилизационных" грузовичков из Уфы. Этот контракт пробил Мищенко, мотивируя его главным образом тем, что "в Армии этот автомобиль хорошо освоен". Конечно, освоен: нам приходилось гонять сотни тысяч солдат по разным стройкам или факториям. Авто получило официальное наименование "УАЗ-69" и неофициальное "головастик". Его вождению было обучено больше десяти тысяч человек, а еще тысячи три с половиной — и техобслуживанию, так что армия была готова его принять. А я был готов его продать, причем по весьма льготной цене в две с половиной тысячи рублей.
Мой навар с этих машин был невелик, всего около тысячи с каждой — под мобилизационным изделием имелась в виду не только дешевизна изготовления, но и надежность в эксплуатации. Машина поставлялась с усиленной подвеской, двумя запасками, с навесной броней — если придется везти солдат без груза, но под угрозой обстрела, она очень помогает: трехмиллиметровый броневой лист с полусотни метров и "мосинка" со свинцовой пулей не пробивала. Стальной сердечник враги вроде как пока не освоили…
Пушки правда Армия брать не захотела, но хоть оплатила "мобилизационный запас" снарядов для них. Что тоже было неплохо: четыреста тысяч снарядов по семь рублей — хоть небольшие, но всё же деньги. А шестьсот тысяч по восемь — ещё большие деньги…
Буквально убил двухмиллионный (в рублях) заказ на наручные часы. Вообще-то Новиков наладил на "Рубине" выпуск нескольких моделей, но для армии были заказаны самые дорогие, названные "Офицерскими". Противоударные, с часовыми камнями на пружинных замках — и очень не дешёвые. Но новое правительство решило "на обороне не экономить" — и часики по полтораста рублей внезапно стали самым массовым продуктом "Рубина".
Гораздо понятнее был заказ на обувь — на простые солдатские сапоги. Из-за падежа скота у меня на складах оказался приличный запас шкур. А из одной коровы или лошади — если голенища делать кирзовые, а подметки — резиновые — выходило до десяти пар очень недорогих сапог. Пять миллионов пар по пять рублей…
Ближе к лету только удалось отвлечься хоть немного отвлечься. За пару недель я нарисовал во всех ракурсах с десяток автомобилей и распорядился сделать "прототипы". Нехорошо, когда одни и те же автомобили выпускаются годами: пусть у американцев появится новый повод повыпендриваться перед соседями. По прикидкам, янки в этом году купят уже чуть меньше двух миллионов машин, и будет очень хорошо, если полтора из них принесут денежку в мой бездонный карман. Но конкуренты уже не только проснулись, но и, распихивая друг друга локтями, лезли наверх. Сдерживать получалось разве что "играя на бренде". Ну и на крупносерийном производстве: в Штатах четырнадцать моделей моих автомобилей делались с четырьмя разными моторами (из которых два всё еще ввозились из России), а самый шустрый из конкурентов — "Хадсон" — выпускал шестьдесят тысяч автомобилей пяти моделей — но с пятью различными моторами.
Мелкий производитель комплектующих у американцев всё таки вырос. Поначалу народ выпускал всякие украшения, так как для нынешних механических чудовищ мои машинки были слишком уж "лысыми". Затем пошли "более красивые колеса", к которым позже потребовались немного другие тормоза… И ведь никогда не угадаешь, каким образом конкурент внезапно прорастет на плотно укатанном асфальтовом поле: ведь Джо Хадсон, выделивший новой компании несколько миллионов долларов, даже не собирался заниматься автобизнесом. Ему просто захотелось увидеть свою фамилию на капоте лимузина…
Эти ребята играть начали просто, сделав девизом "Большой автомобиль дешевле тысячи долларов". Их машины действительно были дешёвыми и большими: мотор старшей модели был двенадцатилитровым шестицилиндровым монстром мощностью в шестьдесят сил. Но и спрос, несмотря на цену, был не очень велик.
А вот паровозная компания "Роджерс Локомотив" — к Генри Роджерсу отношения не имеющая — производство этих самых локомотивов начала свёртывать сразу же после появления в далекой России моих тепловозов. Хозяева быстро поняли, куда надо двигаться — и занялись бензиновыми моторами, видимо, не узнав "мелких подробностей" русской конструкции. А когда узнали, то у них уже был готов очень неплохой мотор: восемь литровых цилиндров обеспечивали на пятидесятом бензине мощность за сто двадцать сил. Причём готово было и производство под него, и ещё в тысяча девятьсот десятом на американском рынке появился пятитонный грузовик. А в начале двенадцатого — легковая машина. По виду напоминающая мой "Кадиллак", а по цене — больше напоминающая мой же "Пассат". Давить их я мог только "повышенным комфортом", и работы на инженеров валилось немало.
В конце июня мы, всей семьёй, отправились в отпуск — в Уругвай, в Электрико. Конечно, отправляться в отпуск из лета в зиму — занятие сомнительное, но уругвайская "зима" по погоде была всяко лучше душного лета в Царицыне. Вдобавок по ту сторону океана мы могли хоть на время "забыть" о делах — которые с каждым днем становились все сложнее. Поэтому со всех отпускников я взял страшную клятву в том, что о делах никаких разговоров не будет — что очень веселило Машку. На "Тортилле" народ как-то не очень был склонен к разговорам — океан есть океан и, хотя явно морской болезнью никто вроде не страдал, но и от счастья семья не лучилась. А вот в Сьюдад Электрико…